Интервью Кевин-Принса Боатенга

Кевин-Принцу Боатенгу 24 года, из них год он играет в «Милане». Месяц назад в Лечче он стал главным героем невероятной истории: его команда проигрывала 0:3, когда он вышел во втором тайме на замену и забил три гола подряд за 14 минут, сравняв счет в матче, который «Милан» потом выиграл 4:3.

На первый взгляд, он выглядит суровым, с татуировками (всего 36), в образе рэпера и в футболке с боксером Мухаммедом Али («Это черный король, как Пеле»). А на самом деле, это просто «счастливый парень, несмотря на ностальгию». Ностальгия – это когда умирает любовь, и ты ничего не можешь поделать, потому что «такова жизнь».

Этот гол Боатенга «Барселоне» тоже запомнился.

Ты женился, когда тебе 20, на девушке Дженни, которая носила длинные волосы и радовалась твоим голам, вцепившись в заградительную сетку, когда тебе было 16. Ты сказал ей: «Да, я хочу этого», потому что бриллиант, подаренный тобой, так сверкал. Вы зачали сына в первую брачную ночь. Ты назвал его Принцем, частью своего имени. Ты заботился о нем, как этого не делал твой отец.

И вдруг происходит это. Ты говоришь его матери: «Все, хватит». Без криков, без истерик. Она возвращается в Берлин, откуда вы приехали. И твой сын становится просто «детским голоском, который ты слышишь в трубке по несколько раз в день, который спрашивает, где ты и почему не там, не с ними».

Да потому что там, это в двух часах лета, в Германии. И все не так просто.

Когда это произошло?

Несколько месяцев назад. Это длилось некоторое время, но однажды я посмотрел на нее и спросил: «Все кончено? Правда?». «Все кончено». Я собрал сумку. После восьми лет совместной жизни я оказался в гостинице.

А она?

А что бы она тут делала? Я желаю только добра нашему ребенку. Я бы не согласился, чтобы он вырос в семье без отношений, но я также знаю, что означает быть ребенком разведенных родителей.

То есть?

С моими родителями (мать-немка Кристина и отец-ганец Принц) пока все это длилось, мы жили в Веддинге, неблагополучном берлинском районе турецких и русских эмигрантов, которые болтались на улицах среди супермаркетов и борделей. Я плохо помню свои детские годы. Но, может, быть это даже к лучшему.

Какие-то грустные мысли.

Мое детство было недобрым и бедным. Мой отец был управляющим в магазине одежды, и мне был год, когда он оставил мою мать, домохозяйку, одну со мной и моим братом Джорджем на руках. У него потом было еще двое детей от другой женщины. У нее – трое, от двух разных мужчин. Мой отец не интересовался нами, когда у нас не было ни денег, ни еды, и мы жили на хлебе и воде.

Вы держите на него обиду?

Если я покопаюсь в памяти, я найду единственное воспоминание об отце, как он играет со мной и моим старшим братом на асфальтированной площадке, где мы проводили все свои дни, и потом везет нас в Мак-Дональдс. Все. Этому он меня научил.

А Ваша мать?

Когда я выхожу на поле в любой части света, я знаю, что она там, за столиком в итальянской кафешке в Берлине, где транслируют матч. Она посылает мне смс-ки.

Что пишет?

Что я лучший. Самый красивый. Самый сильный. То, что обычно говорят почти все матери своим детям.

Теперь, когда Вы богаты, Вы помогаете ей?

Я оплачиваю аренду квартиры.

Если вернуться к разговору о том, что для спасения Италии от кризиса нужен налог солидарности, как бы Вы к этому отнеслись?

Я бы сказал, что 48% ставки на мою зарплату это было бы слишком, Да, верно, речь идет о миллионах, но на них ведь уже уплачен налог.

А как с асфальтированных площадок приходят на Сан-Сиро?

Мне было 7 лет. В то утро я прогуливал школу из-за футбола. И там был Деннис, светловолосый мальчуган. Он играл против меня. В конце матча он сказал: «Ты хорошо играешь, я должен рассказать об этом папе». Папа оказался детским тренером берлинской «Герты».

Потом Англия, «Тоттенхэм».

Это было как раз тогда, когда мы с Дженифер решили пожениться. Мы были вместе уже 4 года. Она была моя первой болельщицей, и мы хотели приехать в Лондон «одной семьей». Мы задумали и сыграли свадьбу за три недели в Берлине, когда у меня был свободный день. Никаких свадебных путешествий. Только время, чтобы зачать Жермена. На рассвете самолет унес меня в Англию.

Как вы познакомились?

Она была невестой моего друга. Мне было 15 лет, ей на 3 больше.

И теперь, когда Дженифер с вашим сыном далеко, никакой новой любви?

Никакой новой любви.

Чего Вам не хватает без маленького Принца?

Утром, когда я просыпаюсь, и его нет рядом, это самый трудный момент для меня… Мне не хватает его глаз, которые загораются, когда он видит мяч. Он без ума от футбола. Моя кровь. И еще видеть, когда он танцует, как Майкл Джексон, перед телевизором.

Это правда, что вы имитируете поп-короля в раздевалке?

Да, но не только я один. Как только он появляется на экране айпада, Робиньо сразу в деле. А если бы вы видели Дзамбротту…

Историческим стало ваше выступление 14 мая, на праздновании скудетто Вы станцевали Billie Jean на Сан-Сиро.

Я выполнил обещание, данное болельщикам.

Безупречная «лунная дорожка», как писали следующий день…

Летом 2009-го я взял билеты, чтобы пойти посмотреть его концерт на Арене О2 в Лондоне. Я сказал себе: «Это твой идол, но ты никогда не видел его, а он стареет». Но он умер раньше. Я был на Мальорке, и маленький телевизор в палатке, зажатый между чипсами и мороженым, транслировал кадры из его жизни с надписью «Умер Майкл Джексон». Я заплакал.

Ваше тело все в татуировках.

Мне нравится портрет моего сына на спине, он вместе с моей женой. И дата его рождения. Берлин на одной руке и Принц на другой.

На одной руке вы написали trust (доверять), на другой believe (верить). Почему?

Когда в молодости я начал это дело с татуировками, в каждой должен был присутствовать смысл. Сейчас, когда я вижу любой рисунок, который мне нравится, я хочу иметь его на себе.

Как Вы так быстро повзрослели?

Я горжусь, что в 15 лет стал мужчиной и покинул дом. Сейчас, в свои 24 я ощущаю себя на 50, но я знаю, что я молод. И хорошо себя чувствую.

Но не слишком хорошо, чтобы остаться в сборной Ганы, которую Вы только что покинули.

До тех пор, пока я был в дортмундской «Боруссии», я раздваивался. Но в «Милане» с чемпионатом, Лигой Чемпионов и Кубком Италии этого мне больше не удается. Мое колено перенесло шесть травм и столько же операций. Оно болит у меня даже в самолете при перепаде давления. Или предупреждает меня о том, что завтра будет дождь. Так что, прощай, Гана. Я думаю о своем здоровье.

С ганской сборной на ЧМ-2010 Вы встретились со сборной Германии, в которой играл ваш сводный брат Жером. Говорят, вы почти не общались.

Наши отношения никогда не были близкими, но потом вырастаешь, и все как-то нормализуется. Так что, мы даже отметим вместе мое первое Рождество в роли холостяка, а потом — на каникулы.

А когда Вы в Милане, Вы позволяете себе погулять ночью? Тем более, есть телохранитель.

За год в Милане я ходил на дискотеку раз десять. А телохранителя пришлось завести, потому что мне поступила информация, что некоторые, скажем так, нехорошие люди положили глаз на моего сына. В остальном, я из тех, кто первым приезжает на тренировки и последним их покидает.

Вы встречались с Сильвио Берлускони?

Два раза. Не ожидал, что президент может похлопать меня по плечу. Он на самом деле отличный человек. Игрок.

Источник: Vanity Fair
Интервью: L. Farnese
Перевод с итальянского: Валерий Карев